Возвращенец аксенов. Василий аксенов - биография, информация, личная жизнь В кого был влюблен аксенов

20-21 сентября Дом русского зарубежья им. А. Солженицына организовал вечер памяти, выставку и научную конференцию к 80-летию со дня рождения Василия Аксенова. Специально для "РГ" своими воспоминаниями о друге и соратнике по "шестидесятничеству" делится вдова Андрея Вознесенского, писатель Зоя Богуславская.

Он уезжал в Штаты знойным июльским предвечерьем 1980 года. На даче в Переделкино было много народу. Все смеялись, травили анекдоты, но привкус истерики от сознания, что, быть может, никогда не увидимся, ощущался, все нарастая. Прощание совпало со свадьбой. Василий Павлович Аксенов вступал в новую жизнь. Впереди - необжитая страна, новая женщина - Майя, которую он страстно полюбил, долго завоевывал.

В тот день все переплелось: праздник любви, ожидание чуда и разлуки, горечь потери - все было трагически непредсказуемо. От свадьбы остался снимок, где мы с принаряженным Василием стоим в обнимку на фоне его машины, делая вид, что все прекрасно, что он, наконец, вырвался, впереди свобода, новые ощущения, бытовой комфорт.

А за неделю до этого, в нашей с А. Вознесенским квартире на Котельнической, мы яростно спорим об их предстоящем отъезде. Василий и Майя, я и Андрей с перекошенными лицами, бегая по комнате, бесполезно и безрассудно рассуждаем о путях и смыслах нынешней эмиграции. Вернется, не вернется? Если б дано было заглядывать в книгу судеб... Если б знать... Если б знать?..

Ты не сможешь там, - бледнея, настаивает Андрей, - без стихии русского языка, когда лица, природа, запахи - все только в памяти. К тому же там и своих знаменитостей пруд пруди.

Ничего подобного, - стиснув зубы, отвечает Майя, - там его будут почитать. Он не будет слышать ежедневных угроз, телефонного мата. Господи, только подумать, что кончатся придирки к каждому слову, травля цензуры! Уже сейчас американские издательства спорят, кто первый напечатает его новую книгу.

Ну да, - ерничаю я, - 40 тысяч одних курьеров. Не будет этого! Каждая рукопись пройдет невыносимо медленный процесс заказа рецензий, затем, даже если они восторженные, подождут оценки внутренних экспертов издательства.

Не в этом дело, Заята (Зоя), - бубнит Вася. - Просто здесь больше невозможно. Давят со всех сторон, дышать нечем.

Я знала, что за этими словами Аксенова стоит жесткая предыстория, связанная с публикацией романа "Ожог", самого значительного для него сочинения последних десятилетий. Запрещенный цензурой в наших журналах, он уже был востребован несколькими иностранными издательствами. Колебания автора были мучительны, он начал тайную переписку по поводу возможной публикации "Ожога" на Западе. Вскоре Аксенов был вызван в КГБ, где "по-дружески" его предупредили: "Если выйдет эта антисоветчина за рубежом", его либо посадят, либо вышлют. Смягчением жесткой альтернативы могло быть только согласие Аксенова на добровольную эмиграцию в течение месяца. Угроза была реальной.

Мы хорошо помнили, как десятилетие назад Н.С. Хрущев громил выставки художников абстракционистов, альманах "Тарусские страницы", а во время исторической встречи с интеллигенцией 8 марта 1963 г. орал, что вышлет Андрея Вознесенского из страны:

Почему вы афишируете, что вы не член партии? - сорвавшись, размахивал вождь кулаком. - Ишь ты какой, понимаете! "Я не член партии!" Он нам хочет какую-то партию беспартийных создать. Здесь, знаете, либерализму нет места, господин Вознесенский. Довольно!..

И тут Хрущев увидел, что Аксенов не аплодирует: "А вы почему стоите молча? - переключился он на Василия Павловича. - Мстите за смерть родителей, Аксенов?" - "Никита Сергеевич, мои родители живы, - тихо поправил его Василий Павлович. - Наша семья видит в этом вашу заслугу".

Хрущев метнул гневный взгляд в сторону дезинформаторов, поставивших его в глупое положение, и продолжил свою проработку. Этот спектакль "прилюдной" порки, быть может, уникальный в советской культистории, соединил двух дерзких кумиров того времени на всю оставшуюся жизнь.

Впоследствии одну из своих книг Аксенов подпишет Вознесенскому: "Дорогой Андрей! Ты помнишь, как мы стояли с тобой под куполом Голубого зала, где нам обоим было так весело? С любовью, твой Васята".

А Вознесенский вспоминает этот момент в стихах: "Первая встреча:/ облчудище дуло - нас не скосило./ Оба стояли пред оцепеневшей стихией./ Встреча вторая: над черной отцовской могилой/ я ощутил твою руку, Василий. /.../ Мы ли виновные в сроках, в коих дружили,/ что городские - венозные - реки нас отразили?"

Конечно же, столь яростный взрыв Хрущева против двух молодых писателей не был случаен. Его подготовил донос польской писательницы Ванды Василевской, которая при личной встрече с Хрущевым обвинила А. Вознесенского и В. Аксенова в идеологической диверсии. Она процитировала интервью, которое они, будучи в Польше, дали их ведущей газете, где посмели утверждать, что "социалистический реализм" - не главный и не единственный метод советского искусства.

Так историческая встреча главы страны с интеллигенцией обозначила жесткий водораздел в жизни советских художников. Между "хрущевской оттепелью" 1961 года и "горбачевской гласностью и перестройкой" 1985 года была вырыта черная яма, в которую провалился целый пласт выдающихся творцов поколения 60-70-х разных жанров и направлений.

После ареста и ссылки И. Бродского (1972-й) и А. Солженицына (1973 год) под жесточайшим давлением из страны выпихнули: В. Войновича, Г. Владимова, Ю. Алешковского, А. Галича, С. Довлатова, М. Барышникова, Р. Нуриева, М. Шемякина, Н. Макарову, Ю. Купера, О. Целкова, Л. Збарского, И. Рабина, О. Иоселиани, П. Лунгина и многих других ныне почитаемых классиков XX века.

Аксеновы уезжали в 1980-м, когда, казалось, движение на Запад несколько замедлилось. Однако ж они претерпели на границе все те издевательства чиновников, отбиравших рукописи, картины, магнитофонные записи, которые сопутствовали вынужденным эмигрантам...

Когда Аксенов попал в Америку, наше общение не прекратилось. Так случилось, что его приезд в Нью-Йорк совпал с моим пребыванием в Колумбийском университете, на два месяца я была приглашенным "гостем-писателем" для работы над книгой "Американки"... Одним из самых памятных для меня было наше пересечение - в момент тягчайшей драмы в жизни Аксенова. В тот день он узнал из газет и телефонных звонков, что лишен российского гражданства.

Мы сидим с ним в столовой Колумбийского университета для профессоров. В США питание студентов и преподавателей осуществляется раздельно. - Преступники! - кричит Аксенов, не обращая внимания на жующих коллег. - Нельзя человека лишить Родины!.. Они хотят перечеркнуть мою жизнь за все прошедшие годы, мои книги, родителей, магаданское детство в Костромском приюте, сына Лешку (Кита в его рассказах), который продолжает жить в Союзе.

Мне нечего возразить, я полностью разделяю его возмущение. Потом мы еще долго бродили вдоль темной набережной, влажные ветки парка щекотали лицо. Мы оба не знали, что отнятое гражданство - лишь эпизод долгой творческой жизни писателя Аксенова.

И вот он вернулся, стал жить в своей стране с Майей, в одном городе с детьми - Алешей и Аленой. Им дали квартиру в высотке на Котельнической набережной, и теперь наша с Андреем квартира была прямо над ними.

Личная история, как бывает, вернулась на круги своя...

Мы были свидетелями начала романа Аксенова с Майей. Они приехали из Ялты поездом, вместе с Беллой Ахмадулиной, веселясь всю дорогу. Аксенов и Майя решили не расставаться, у обоих были семьи. Майя и Роман Кармен жили с нами в одном доме, все в той же высотке на Котельнической. Я подружилась с Майей, она часто прибегала ко мне в ужасе от создавшейся ситуации. Казалось, ничто не предполагало ее развода с Карменом, самым высоко взлетевшим создателем документального кино. Роман Кармен был своего рода легендой, очевидец испанских событий, друг Хемингуэя и Кастро, он запечатлел уникальные кадры Великой Отечественной войны.

Золотоволосая Майя вызывала восхищение у светского общества молодостью, темпераментом, удивительно проницательным умом. Она ушла к Аксенову на пике его опалы, его единственный нарядный прикид для свадьбы был привезен из Америки ею. И с тех пор они не расставались никогда. Его главная героиня "красотка" - это всегда Майя в разных вариациях. В одной из своих пьес (кажется, в "Цапле") он изобразил Майю и нас всех в качестве девиц на все вкусы.

В конце 60-х, - вспоминал Аксенов, - перелом в моем мироощущении был отчасти связан с общим поколенческим похмельем (Чехословакия, брежневизм, тоталитаризм). Мне казалось, что я проскочил мимо чего-то, что могло осветить мою жизнь и мое письмо. И вот тогда, в 1970-м, в Ялте я встретил Майю. Мы испытали очень сильную романтическую любовь, а потом это переросло в духовную близость. Она меня знает как облупленного, я ее меньше, но оба мы, особенно теперь, в старости, понимаем, на кого мы можем положиться...

Кроме московского жилья у четы Аксеновых на Западе оставались две рабочие квартиры - одна в Вашингтоне, другая на берегу океана в Биаррице, по существу мастерская художника.

Годы шли, почти всем, кто пострадал из-за "Метрополя", время воздало. Писатели вернулись почти все, судьба отблагодарила их за преследования повышенным вниманием окружающих, увеличением тиражей книг, всеобщей любовью и востребованностью. Казалось, справедливость восторжествовала... Но кто вычислит, скольких замыслов, любвей и привязанностей, опыта, потерянной радости общения и недостатка в творческих связях может стоить художнику эмиграция?

"Как описать все не в письме, заменяющем все, что отнято в художестве, - жалуется в письме к Аксенову в Вашингтон Белла Ахмадулина из Москвы, - видеться, болтать, говорить и оговариваться, или надо всегда писать письмо Вам?.. Любимые мои и наши! Простите сбивчивость моих речей, моя мысль о Вас - постоянное занятие мое, но с чего начать, чем кончить - не ведаю"... Ее муж, художник Борис Мессерер, присоединяется, рифмуя: "Вот новый день, который вам пошлю/ оповестить о сердца разрыванье,/ когда иду по снегу и по льду/ сквозь бор и бездну между мной и вами".

"Васька, поздравляю тебя с днем рождения, - в другой раз пишет Белла Ахмадулина. - Я очень скучаю по тебе и, как всегда, переговариваюсь с тобой "через сотни разъединяющих верст". И позднее, когда уже тяжко хворала, ставила себе диагноз: "Душа - пересилила организм"...

Как ты оцениваешь американский период своей жизни? - спрашиваю Аксенова перед самым его возвращением в Россию. - Я имею в виду преподавание в университете, сочинительство, саму Америку.

Я отдал 21 год жизни "американскому университету", точнее, преподаванию рус-лита и своей собственной фил-концепции мальчикам и девочкам (иногда и почтенного возраста) из разных штатов и стран. Университетский кампус для меня самая естественная среда, но сейчас я уже подумываю об отставке. Где буду проводить больше времени, еще не знаю.

Вспоминаю более поздний наш разговор, когда он уже много времени проводил в Биаррице и в очередной раз вернулся в Москву. Традиционно мы сидим в ЦДЛ, попиваем соки и водичку. О том, как Василий Павлович "завязал", было много версий. На самом деле я уже излагала не раз, как лично была свидетелем его беседы с врачом, мгновенно остановившей его возлияния. Сегодня он мог отведать бокальчик вина, не более.

Аксенов делил себя, свое время на несколько равноправных кусков. "Мы живем на два дома, - объяснял он, - в Вашингтоне и в Москве. Сейчас к этому еще присоединился маленький домик в Стране Басков. Постоянно забываешь, где оставил свитер или штаны. "Майя, ты не знаешь, где мой костюм, тот, другой?" А она отвечает: "А ты не помнишь, Вася, где мой плащ висит, на Котельниках или в Фэрфаксе?"

Почему во французской Биаррице тебе пишется лучше, чем в Москве?

Потому что в Биаррице за письменным столом у меня только один собеседник, - улыбается Аксенов. - В России слишком много собеседников, и я забалтываюсь. Порой у меня ощущение, что сочинительство и эмиграция понятия довольно близкие.

Ну уж. Но ты часто выглядишь абсолютно счастливым. Когда, в какие минуты это с тобой происходит?

В процессе написания романа, - крайне серьезно заявляет Аксенов. - Пока я пишу его, я абсолютно счастлив. Мне довольно грустно, когда я с ним прощаюсь. Понимаешь, в новом романе я создаю особенный мир и только из тех персонажей, которые мне интересны...

Не помню Аксенова небрежно одетым, в помятом костюме или застиранной рубашке. В его прикиде всегда "фирма", известные лейблы. Я объясняю его стойкое увлечение фирменным стилем, техникой, обворожительными женщинами теми лишениями в детстве, когда, быть может, подростком он стоял перед нарядной витриной магазина, подобно героям из сказки, мечтая о том, что когда-нибудь он тоже сможет все это купить. И смог, и купил.

А личная жизнь влияет на твое творчество? Факты биографии, аура сильного увлечения? Помнится, Юрий Нагибин говаривал: "Каждый мой роман - это мой ненаписанный роман". Для тебя тоже?

Согласен, что каждый состоявшийся роман (в данном случае любовное приключение) может стать ворохом увлекательных страниц. Но к этому стоит добавить, что несостоявшееся любовное приключение может стать ворохом еще более увлекательных страниц...

Думаю, что десятилетия после возвращения в Москву были самыми тревожными и плодотворными у позднего Аксенова. Неиссякаемая творческая энергетика (он писал почти по роману в год), постоянное ощущение востребованности и осознания того, что уже нет прежнего куража... Казалось, присутствие Аксенова в нашем искусстве и жизни, как и в светской хронике, непреложно, неоспоримо. Если б знать?

Не было длительной болезни, недомоганий, особых нервных срывов или депрессий... Внезапность тяжелой, мгновенно парализовавшей его деятельность болезни, стала шоком для всех окружающих. Он не сумел стать старым. Природа сохраняла в нем потребность к сочинительству, внешнюю привлекательность и обаяние, выдающийся талант сочинителя. Еще в 75, он ежедневно включал в свой режим утренний джоггинг по Яузской набережной, напряженный ритм фаната джаза, легко попадал мячом в баскетбольную корзину, ежедневно планировал несколько страниц текста на "макинтоше".

В тот роковой день он ехал на машине, со своей редакторшей, когда вдруг мозг его отключился, он потерял сознание, машину занесло и только чудо спасло пассажиров от смертельного столкновения на проезжей части. Спутница вызвала "скорую", Василия Павловича поместили в Таганскую районную больницу, а потом в институт им. Склифосовского, где удалили мозговой тромб.

Последние месяцы он лежал в клинике Бурденко у академика А.Н. Коновалова. Сам Александр Николаевич и лечащий врач, невропатолог Владимир Найдин, сделали все, используя новейшие достижения мировой медицины, но все было бесполезно. Много месяцев он провел в состоянии комы, из которой уже не вышел.

Я возле него в бункере клиники Бурденко для "беспамятных". Невозможно поверить, что Аксенов лежит здесь так долго без сознания. Спокойное лицо, легкий румянец, почти нетронутая густая шевелюра. Тело мужчины, сохранившее, казалось, силу мышц и обаяние. Будто оболочка человека, из которого вынули личность, биографию, сильнейшие страсти. И я сижу рядом, перелистывая про себя страницы его жизни.

Вы поговорите с ним, Зоя, поговорите, - наставляла меня дочь Майи, очень любившая Василия Павловича, Алена. Это она безотлучно сидит рядом с ним по многу часов. Она уверена, что все равно это временно, он очнется и выяснится, что он все слышал, все, что ему транслировали, пока он был в коме. Следуя ее наставлениям, я гляжу на распростертое тело Аксенова, утыканное проводами, и рассказываю ему последние новости. Подробно излагаю пересуды вокруг "Таинственной страсти", которую он успел прочитать в "Караване историй" в усеченном виде. Бум восторгов и возмущений был вызван узнаваемостью прототипов, окарикатуренных в романе. Но автор об этом не думал. Ему писалось, полет фантазии уводил далеко от реалий. Некоторые обиды продлились и после кончины Василия Павловича. Его выдумки у нас с Андреем вызывали только умиление.

Я вспоминаю его в ту пору, когда еще была жива его мать - быть может, самый судьбоносный человек в становлении Аксенова-писателя. Как личность Василий Павлович был сконструирован из первых впечатлений костромского приюта для детей "врагов народа", затем - Магадана, где поселился в 12 лет с высланной матерью Евгенией Семеновной Гинзбург. По словам Василия Павловича, круг реальных персонажей "Крутого маршрута" (принадлежащего перу его матери) состоял из выдающихся людей того времени: репрессированных ученых, политиков, художников, образовавших своеобразный "салон", содержанием которого были рассуждения на самые высокие темы. Влияние этих рассуждений на детское сознание трудно измерить.

Еще в молодости, - говорит он, - у мамы появилась склонность создавать вокруг себя своего рода "салон" мыслящих людей. Первый такой салон, в который входил высланный в Казань троцкист профессор Эльвов, стоил ей свободы.

Читатель "Крутого маршрута" найдет такой гинзбурговский салон в лагерном бараке. В послелагерной ссылке, в Магадане, возник еще один салон, уже международного класса... Советский юнец Вася Аксенов просто обалдел в таком обществе: "Никогда не предполагал, что такие люди существуют в реальной советской жизни... Мы с мамой сразу подружились. Она открыла для меня один из главных советских секретов, существование "Серебряного века". Кроме того, она познакомила меня с кумиром своей молодости, Борисом Пастернаком.

К окончанию школы я знал наизусть множество его стихов, которых нигде тогда нельзя было достать в печатном виде... Кроме того, я научился у нее, как хитрить с властью, то есть как находить в "советских людях" человеческие качества".

Был короткий период, когда мне довелось довольно тесно общаться с Евгенией Семеновной Гинзбург. Она жила в Переделкино на даче киносценариста Иосифа Ольшанского. Ее крыльцо сливается с березами и соснами обширного участка. На этом крыльце она прочитала мне заключительную главу "Крутого маршрута", который после ее кончины остался документом эпохи...

В эту пору влюбленная в него Майя почти ежедневно приезжала в Переделкино. Мы уже знали, что Евгения Семеновна смертельно больна самой страшной болезнью века, для стабильности ее состояния нужны были витамины, овощи, фрукты. Майя привозила свежевыжатый сок моркови и что-то еще, что сама готовила. Они сблизились накрепко, что сыграло не последнюю роль в женитьбе.

У самого Аксенова были необыкновенно близкие отношения с матерью. Его любовь к ней, готовность взять на себя самые тяжелые ситуации - редкостный дар. И, быть может, великим подвигом сына было его путешествие с матерью на машине по Европе в последний год ее жизни. Скрывая отчаяние, он исполнил мечту Евгении Семеновны и воздал то, что не по праву отняла у нее жизнь. Свой последний путь она проехала с сыном, общалась с друзьями во Франции, Германии, наслаждалась подлинниками мировых шедевров в музеях. Они уезжали и возвращались в Париж, в ту же гостиницу, где была я, - L Eglon (Орленок), чьи окна выходят на кладбище Монпарнас. Я наблюдала их последний праздник и то, как оба были счастливы!

Ее хоронили в промозглый майский день 77-го года, хлестал дождь, народу было немного. Бросилось в глаза, что не было и тех, кто обязательно бы присутствовал, если б не дождь.

Аксенов держался мужественно, время от времени отворачиваясь от скорбящих, прижимался лицом к дереву, плечи его вздрагивали. Для него навечно уходила та часть его бытия, которая связана была с его семьей, попавшей под каток сталинского времени. Он прощался с матерью, ставшей тем судьей и адвокатом его жизни, которого никто уже не заменит.

Надеюсь, что на родине все-таки не вырастет снова тот сапожище, что когда-то дал мне пинок в зад, - смеется он.

Если бы ты не писал, то что бы делал? - спрашиваю его.

Честно говоря, даже не представляю себе такой ситуации...

Сейчас Василию Павловичу было бы восемьдесят лет.

Андрей Вознесенский - об Аксенове

"Уже 20 лет страна наша вслушивается в исповедальный монолог Аксенова, вслушивается жадно - дети стали отцами, села стали городами, проселочные дороги стали шоссейными, небеса стали бытом, "мода" стала классикой - но голос остался той же чистоты, он не изменил нам, художник, магнитофонная лента нашего бытия, - мы не изменили ему.

Аксенов - это магнитофонная лента, запись почти без цензур сегодняшнего времени - города, человека, души. Когда-то я написал ему стихи к сорокалетию... "Сокололетний Василий!/ Сирин джинсовый, художник в полете и силе,/ ржавой джинсовкой твой рот подковали усищи, Василий,/ юность сбисируй.../ О венценосное имя - Василий".

Майя Кармен (жена Аксенова) 05.06.2016 отпраздновала свой 86 день рождения. В молодости она была упрямая, прямолинейная и целеустремленная дочь советского историка А. А. Змеула, который в 33-м году ВВТ, а в годы ВОВ работал агитатором ПУР, затем возглавил организацию «Международная книга».

Молодые годы

Майя Змеула, будучи представительницей «золотой молодежи», окончила столичную школу и внешнеторговый институт, работала в Торговой палате. В противовес тому, что имела дочь внешторговского руководителя, возглавляющего крупную международную организацию, она осталась без матери. Афанасий женился 2-й раз. Но девушка не стремилась наживать отношения с мачехой.

В 51-м состоялось первое замужество с внешторговым работником Морисом Овчинниковым. Через 3 года в семье появилась дочка Лена. Но встреча со знаменитым режиссером Карменом стала роковой. Роман покинул Нину Орлову после 20 лет совместной жизни.

Обладая престижной квартирой в популярной высотке на Котельнической набережной, дачей под Москвой, авто с личными шоферами, супруги жили в мире и согласии. Они могли позволить себе дорогие путешествия и многочасовые приемы членов Политбюро.

Но 70-м у Кармена диагностирован инфаркт. Восстановить здоровье пара решила в Ялте, где Майя встретилась с Василием Аксеновым.

Жизнь с Аксеновым

На тот момент встречи Майи и Василия, они были женаты. Это не помешало им тайно встречаться, и стать предметом обсуждения общественности. Майя не имела права бросить супруга, а Аксёнов не перечил ее воли. В 78-м Роман Кармен скончался, и Майя решила попытать свое счастье с Василием. Это повлияло на развод с его супругой Кирой. И через 2 года состоялось свадебное торжество. Мероприятие состоялось в Переделкино, на даче, в кругу близких людей.

В июле 80-го года семья отправилась во Францию. Спустя 2 месяца, они посетили США, где решили остановиться на 2 года. Но с лишением гражданства, писатель остался жить за рубежом 24 года. Мая с супругом работали филологами в университете.

В 99-м Кармен потеряла внука Ваню. Он разбился, выпав из окна. На этот момент ему исполнилось 26 лет.

В 2004 году Аксеновым вернули отобранное жилье в столице РФ. Через 4 года у главы семейства случился инсульт, когда он выезжал за пределы высотки. 2 года мужчина пролежал в коме. А в 2008-м неожиданно во сне умерла дочка Лена, вслед за ней умер ее отчим.

В одном из интервью Кармен признается, что живет радии любимого пса Аксенова, спаниеля с прозвищем Пушкин.

Видео

Василий Аксенов

«… Каждый из нас жаждет отступить от тщеславия и проявить преданность своей таинственной страсти, поэзии. И страсть сия нас стремится объединить. <…> Все наши поэты, а также и примкнувшие к ним прозаики с поэтическим уклоном, <…> все они запятнаны бедой и все они предназначены были для рабского предательства. Однако все почти разогнулись. Осталось всего лишь четверть века, чтоб разогнуться совсем.
<…>
Какое блаженство вас всех наблюдать вне тюрьмы и судилищ.»
«Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках»

Василий Аксенов родился в 1932 году в Казани в семье председателя горсовета Павла Аксенова и Евгении Гинзбург, работавшей преподавателем Казанского пединститута, а затем – заведующей отделом культуры газеты «Красная Татария».

В 1937 году родители были репрессированы. Старших брата и сестру забрали к себе родственники по отцу и матери, а единственного общего ребенка родителей – Васю – определили в детский дом для детей заключенных. Однако через год его разыскал брат отца и до 16 лет Василий жил у родственников.

Выйдя на поселение, Евгения Гинзбург добилась разрешения для сына приехать к ней в Магадан.

Евгения Гинзбург – автор одного из первых в стране литературных произведений о жертвах сталинских репрессий. Ее книга воспоминаний «Крутой маршрут», написанная в 1967 году, в СССР распространялась в самиздате. В это же время была без ведома автора издана в Италии. На родине впервые опубликована в 1988 году. В 1989 в театре «Современник» поставлена Галиной Волчек и идет до сегодняшнего дня пьеса «Крутой маршрут».

О своей жизни в Магадане позднее Василий Аксенов напишет в автобиографическом романе «Ожог».

В 1956 году Аксенов закончил Ленинградский медицинский институт, получил распределение в морское пароходство, однако, несмотря на то, что родители к этому времени уже были реабилитированы, разрешение на выход в дальнее плавание он так и не получил.

Первые рассказы Аксенова были напечатаны в 1958 году. После публикации повести «Коллеги» и ее последующей экранизации Василий Аксенов получил известность и оставил медицину, целиком занявшись литературным трудом.

Выйдя на поселение, Евгения Гинзбург добилась разрешения для сына приехать к ней в Магадан.

О своей жизни в Магадане позднее Василий Аксенов напишет в автобиографическом романе «Ожог».

Работал врачом на Севере, в Карелии, в Ленинграде и в Москве.

В Советском Союзе были опубликованы его произведения «Полторы врачебные единицы» (1958), «Коллеги» (1959, экранизирована в 1962), «Звёздный билет» (1961, экранизирована в 1962), «Апельсины из Марокко» (1962), «Пора, мой друг, пора» (1963), «Катапульта» (1964), «Победа» (1965), «Жаль, что вас не было с нами» (1965), «Стальная птица» (1965), «На полпути к Луне» (1966), «Затоваренная бочкотара» (1968, поставлен одноименный спектакль в Московском театре-студии «Табакерка»), «Любовь к электричеству» (1969), «Мой дедушка - памятник» (1969), «Поиски жанра» (1972), «Джин Грин – неприкасаемый» (1972, совместно с О. Горчаковым и Г. Поженяном под псевдонимом Гривадий Гопожакс - комбинация имен и фамилий авторов), «Сундучок, в котором что-то стучит» (1976).

Романы «Ожог» (1975) и «Остров Крым» (1979) СССР не могли быть опубликованы из-за цензуры.

В 1978 году Аксенов стал одним из инициаторов и составителей неподцензурного альманаха «Метрополь», в котором были опубликованы произведения 24 авторов, в том числе - Владимира Высоцкого, для которого публикация в альманахе была при его жизни первой и единственной. Альманах вышел в самиздате в 12 экземплярах. Рукопись была переправлена в США и опубликована там сначала репринтным, а затем – наборным способом.

Один из 12 оригинальных экземпляров хранится в музее им. Андрея Сахарова в Москве.

Участники издания были объявлены антисоветчиками, не публиковались в СССР долгое время. Евгения Попова и Виктора Ерофеева исключили из Союза писателей. В знак протеста Аксенов добровольно выходит из Союза. Историю «Метрополя» Аксенов опишет в романе «Скажи изюм».

В 1980 году Аксенов получает приглашение на выезд в США, во время пребывания в Америке его и жену Майю Аксенову лишают советского гражданства.

В США Аксенов преподает русскую литературу в нескольких университетах. Опубликованы в США его романы «Ожог», «Остров Крым», «Золотая наша железяка». Здесь он пишет «Бумажный пейзаж» (1982), «Скажи изюм» (1985), «В поисках грустного бэби» (1986), «Московскую сагу» (1989, 1991, 1993), «Негатив положительного героя» (1995), «Новый сладостный стиль» (1996). «Желток яйца» (1989, написан по-английски, переведен на русский автором).

В Россию Аксенов приезжает в 1989 году по приглашению американского посла Джека Мэтлока. В 1990 году писателю и его жене возвращают российское гражданство.

В конце 80-х Аксенова начинают вновь издавать в России. В 1993 и 1994 опубликована «Московская сага», по мотивам трилогии снят телевизионный художественный фильм, показанный в эфире Первого канала в 2004 году.

В 2004 году Аксенов становится лауреатом Букеровской премии за роман «Вольтерьянцы и вольтерьянки». В 2005 году удостоен Ордена литературы и искусства - одной из высших наград Франции. Аксенов - член Пен-клуба и Американской авторской лиги, носит почетное звание Doctor of Humane Letters.

В 2006 году выходит его роман «Москва Ква-Ква», в 2007 – роман «Редкие земли».

В честь 75-летия писателя в Казани в 2007 году проходит первый литературно-музыкальный фестиваль «Аксенов-фест».

В январе 2008 году у Аксенова случился инсульт. После нескольких операций и полутора лет, проведенных в московских больницах, Василий Аксенов 6 июля 2009 года скончался.

В октябре 2009 года был издан последний оконченный роман Василия Аксенова «Таинственная страсть».

После смерти Аксенова в Казани в доме, где до 1937 года он жил с родителями, открылся музей Василия Аксенова . Аксенов был женат дважды.
Первая жена – Кира Менделева, в 1960 году у них родился сын Алексей.
Второй брак – с Майей Кармен.

Смотрите также:

Родилась в 1930 году в семье героя гражданской войны, историка и ректора Всесоюзной академии внешней торговли, а затем руководителя Всесоюзного внешторгового объединения «Международная книга» Афанасия Андреевича Змеула.

Майя работала в Торговой палате и жила с отцом и приемной матерью вплоть до первого замужества: в 1951 году она принимает предложение внешторговца Мориса Овчинникова. Затем она еще раз была замужем. В начале 1970-х Майя встречает Василия Аксенова.

Из книги Дмитрия Петрова «Аксенов»: «…Мы испытали очень сильную романтическую любовь… - так спустя много лет - в 2001 году - Аксенов расскажет Зое Богуславской об этой встрече, одной из самых важных и значимых в его жизни. - Потом это переросло в духовную близость. Она меня знает как облупленного, я ее - меньше, но оба мы, особенно теперь, в старости, понимаем, на кого мы можем положиться…

Аксенов был окрылен этой встречей. Пережившему в конце 1960-х тяжелый личный кризис, ему «казалось, что он проскочил мимо чего-то, что могло осветить его жизнь и письмо». Он сильно рисковал. Ведь Майя Афанасьевна была замужем».

Об их встречах говорила вся творческая Москва. А 30 мая 1980 года они сыграли свадьбу в Переделкине.

Спустя два месяца после свадьбы семья Аксеновых выезжает по приглашению в США, и в это время Василия Павловича лишают советского гражданства. 24 года они провели в эмиграции. Он преподавал русскую литературу в университетах, она – русский язык. В 2004 году вернулись в Россию.

Майя Аксенова – жена Василия Аксенова.
Родилась в 1930 году в семье героя гражданской войны, историка и ректора Всесоюзной академии внешней торговли, а затем руководителя Всесоюзного внешторгового объединения «Международная книга» Афанасия Андреевича Змеула.

Об их встречах говорила вся творческая Москва. А 30 мая 1980 года они сыграли свадьбу в Переделкине.

Спустя два месяца после свадьбы семья Аксеновых выезжает по приглашению в США. После лишения гражданства супруги провели 24 года в эмиграции. Он преподавал русскую литературу в университетах, она – русский язык. В 2004 году вернулись в Россию.

У Майи Аксеновой была дочь Елена.

Белла Ахмадулина – поэт. Родилась 10 апреля 1937 года в Москве, в семье таможенника Ахата Валеевича и переводчицы КГБ Надежды Макаровны. В ней смешались татарская, итальянская и русская кровь.

Писать стихотворения Белла Ахмадулина начала еще в школьные годы, а первая публикация состоялась в 1955 году, в журнале «Октябрь».

Родители видели дочь журналисткой и отправляли поступать в МГУ. Но Белла завалила экзамен: на вопрос о передовице на страницах «Правды» ответила, что газеты такой не читает. В 1956 г. она поступила в Литературный институт, а спустя три года ее исключили за отказ подписать письмо с осуждением Бориса Пастернака. В августе 1959 г. Белла стала корреспондентом «Литературной газеты». По совету ее главного редактора Сергея Смирнова отправилась в Сибирь и писала про города Абакан, Кемерово, Сталинск, Иркутск и Новосибирск. Именно Смирнов в октябре того же года посодействует Ахмадулиной в восстановлении на учебу в Литинституте. В этот период Белла пишет одно из самых известных своих стихотворений «По улице моей который год…». В 1975 году Микаэл Таривердиев положил эти стихи на музыку, и композиция прозвучала в фильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!».

В 1964 году Белла Ахмадулина выступает в качестве журналистки уже в кино – в фильме Василия Шукшина «Живет такой парень». Картина получила «Золотого льва Святого Марка» за лучший фильм для детей на Венецианском кинофестивале.

Вместе со своими друзьями в 1979 году принимает участие в создании неподцензурного литературного альманаха «Метрополь». Белла Ахмадулина на протяжении всей жизни занимала активную гражданскую позицию, открыто поддерживала советских диссидентов.

Среди ее наград – ордены «За заслуги перед отечеством» III и II степеней, Государственная премия РФ в области литературы и искусства, премия Президента РФ и многие другие.

Белла Ахмадулина была замужем четыре раза. Она была женой поэта Евгения Евтушенко (1955-1958 гг.), писателя Юрия Нагибина (1959-1968 гг.), сценариста Эльдара Кулиева (нач. 70-х), театрального художника Бориса Мессерера (1974-2010). У нее двое дочерей: Анна и Елизавета.

29 ноября 2010 года Белла Ахмадулина скончалась в Переделкине после продолжительной болезни.

Роберт Рождественский родился 20 июня 1932 года в селе Косиха Западно-Сибирского (ныне – Алтайского) края. Имя получил в честь Роберта Эйхе, руководившего массовыми репрессиями в Сибири. Отец – Станислав Никодимович Петкевич работал в ОГПУ-НКВД. Мать, Вера Павловна Федорова, будучи директором школы, училась в медицинском институте. В 1934 года семья поселилась в Омске. В 1937 году родители развелись. Во время Великой Отечественной войны отец погиб на фронте. Мать, окончившая мединститут, была призвана на фронт. Роберт жил у родственников. На фронте мать встретила офицера Ивана Ивановича Рождественского, вышла за него замуж и дала сыну его фамилию и отчество. Рождественские живут в Вене, Кенигсберге, Петрозаводске, Ленинграде. Много переезжают по месту службы. В 1950 году Роберт впервые публикует стихи в петрозаводском журнале, пробует поступить в Литературный институт им. Горького, это ему удается в 1951 году со второй попытки. С этого времени Рождественский живет в Москве. В 1953 году встречает свою будущую жену, Аллу Кирееву. В 1955 году выходит его первый сборник «Флаги весны». В дальнейшем много печатается – более 70 сборников стихов. Ему присуждены премии Ленинского комсомола и Государственная премия СССР.

В браке с Аллой Киреевой, переводчиком, литературным критиком, родились две дочери – Екатерина и Ксения.

Смотрите также:

Алла Киреева - литературный критик и художница. Родилась в Москве в 1933 году. Познакомилась с Робертом Рождественским в Литературном институте им.Горького, где они вместе учились. Вместе они прожили 41 год, вплоть до смерти мужа. Работала в литконсультации журнала «Юность».

У Аллы Киреевой в браке с Робертом Рождественским родились две дочери - Екатерина и Ксения.

Алла Киреева скончалась в Москве в 2015 году.

У Аллы Киреевой в браке с Робертом Рождественским родились две дочери - Екатерина и Ксения.

Алла Киреева скончалась в Москве в 2015 году.

Андрей Вознесенский родился в Москве 12 мая 1933 года. Отец Андрей Николаевич Вознесенский участвовал в строительстве Братской и Ингурской ГЭС, инженер-гидротехник, доктор технических наук, профессор, директор Гидропроекта, Института водных проблем АН СССР. Мать – Антонина Сергеевна.

В возрасте 14 лет Андрей Вознесенский отправил Борису Пастернаку свои стихи и получил одобрение и дружбу поэта.

В 1957 году Андрей Вознесенский закончил Московский архитектурный институт, а в 1958 впервые были опубликованы его стихи. В 1959 году во Владимире вышел первый сборник стихов Вознесенского. «Ваше вступление в литературу - стремительное, бурное, я рад, что до него дожил», - писал Вознесенскому Борис Пастернак.

Вместе с другими поэтами-шестидесятниками Вознесенский много выступал перед публикой. Выезжал за рубеж, где тоже получил широкую известность.

Смотрите также:

Будущая актриса занималась в хореографическом училище при Гранд-Опера в Париже. В 1949 году в возрасте 11 лет она впервые сыграла в кино, это была эпизодическая роль в мелодраме «Летняя гроза». В 1952 году после смерти отца в память о нем Марина берет псевдоним «Влади». Она много снималась у французских, итальянских, а затем и советских режиссеров.
После выхода на экраны фильма «Колдунья» (1959 г.) по мотивам повести А.И. Куприна «Олеся» Марина стала популярна и узнаваема в Советском союзе.
У нее всегда было много поклонников. К их числу приписывают Марчелло Мастроянни, Марлона Брандо, Орсона Уэллса и Жана-Люка Годара. В 1955 году она вышла замуж за режиссера Робера Оссейна. Вторым мужем актрисы был летчик Жан-Клод Бруйе. После второго развода, в 1967 году, Марина Влади отправилась в Россию, где и познакомилась с Владимиром Высоцким.
В 1970 году Марина Влади и Владимир Высоцкий поженились, празднование проходило в московской съемной квартире. После медового месяца Марина уехала на съемки во Францию, а Владимир остался в Москве. Ему не давали выездную визу и супругам оставалось общаться на расстоянии. В 1980 году их брак прервался вместе со смертью Высоцкого.
В 1989 году Марина Влади выпустила автобиографический роман «Владимир, или Прерванный полет», который был издан во многих странах.

Марина Влади была замужем четыре раза, у нее трое сыновей.
Первый брак (1955-1959) с режиссером Робером Оссейном, сыновья Игорь и Петр.
Второй (1963-1966) с летчиком Жаном-Клодом Бруйе, сын Владимир.
Третий брак (1970-1980) с поэтом, актером и исполнителем песен Владимиром Высоцким.
Четвертый брак (1981-2003) с онкологом Леоном Шварценбергом.

Марина Влади (Марина Владимировна Полякова-Байдарова) - французская актриса и певица русского происхождения. Родилась 10 мая 1938 года в коммуне Клиши-Ла-Гаренн во Франции. Ее отец - Владимир Поляков-Байдаров, артист оперных театров в Париже и Монте-Карло, родился в Москве. Мама - Милица Энвальд, балерина и дочь русского генерала. У Марины есть трое сестер: Ольга, Татьяна и Милица.
Будущая актриса занималась в хореографическом училище при Гранд-Опера в Париже. В 1949 году в возрасте 11 лет она впервые сыграла в кино, это была эпизодическая роль в мелодраме «Летняя гроза». В 1952 году после смерти отца в память о нем Марина берет псевдоним «Влади». Она много снималась у французских, итальянских, а затем и советских режиссеров.
После выхода на экраны фильма «Колдунья» (1959 г.) по мотивам повести А.И. Куприна «Олеся» Марина стала популярна и узнаваема в Советском союзе.
У нее всегда было много поклонников. К их числу приписывают Марчелло Мастроянни, Марлона Брандо, Орсона Уэллса и Жана-Люка Годара. В 1955 году она вышла замуж за режиссера Робера Оссейна. Вторым мужем актрисы был летчик Жан-Клод Бруйе. После второго развода, в 1967 году, Марина Влади отправилась в Россию, где и познакомилась с Владимиром Высоцким.
В 1970 году Марина Влади и Владимир Высоцкий поженились, празднование проходило в московской съемной квартире. После медового месяца Марина уехала на съемки во Францию, а Владимир остался в Москве. Ему не давали выездную визу и супругам оставалось общаться на расстоянии. В 1980 году их брак прервался вместе со смертью Высоцкого.
В 1989 году Марина Влади выпустила автобиографический роман «Владимир, или Прерванный полет», который был издан во многих странах.

Смотрите также:

Борис Леонидович Пастернак (1890-1960), русский, советский поэт, прозаик, переводчик. .
Родился в Москве. Отец – Леонид Осипович Пастернак, художник, академик Петербургской Академии художеств. Мать Розалия Исидоровна Пастернак (урожденная Кауфман) – пианистка.
Первые стихи Бориса Пастернака были опубликованы в 1913 году (сборник «Близнец в тучах»).
В 1955 году Борис Пастернак заканчивает работу над романом «Доктор Живаго». После неудачных попыток опубликовать роман в СССР, передает рукопись за границу. В 1957 году роман был опубликован в Италии, а затем и во многих других странах.
В 1958 году Борису Пастернаку присуждена Нобелевская премия за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и в области великой русской эпической прозы.
Борис Пастернак с радостью принял награду, но затем под давлением советского руководства вынужден был отказаться от премии.
В 1958 году Пастернак был исключен из Союза писателей СССР и вплоть до своей смерти в 1960-м подвергался давлению со стороны советской пропаганды и преследованиям, в том числе со стороны генеральной прокуратуры СССР.
Вплоть до начала Перестройки в школьных учебниках по литературе в СССР не было упоминания о Борисе Пастернаке.
В 1986 году в подмосковном поселке Переделкино в доме, где Пастернак проживал с 1939 года, открылся музей .

Борис Леонидович Пастернак (1890-1960), русский, советский поэт, прозаик, переводчик. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1958 года .
Родился в Москве. Отец – Леонид Осипович Пастернак, художник, академик Петербургской Академии художеств. Мать Розалия Исидоровна Пастернак (урожденная Кауфман) – пианистка.
Первые стихи Бориса Пастернака были опубликованы в 1913 году (сборник «Близнец в тучах»).
В 1955 году Борис Пастернак заканчивает работу над романом «Доктор Живаго». После неудачных попыток опубликовать роман в СССР, передает рукопись за границу. В 1957 году роман был опубликован в Италии, а затем и во многих других странах.
В 1958 году Борису Пастернаку присуждена Нобелевская премия за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и в области великой русской эпической прозы.
Борис Пастернак с радостью принял награду, но затем под давлением советского руководства вынужден был отказаться от премии.
В 1958 году Пастернак был исключен из Союза писателей СССР и вплоть до своей смерти в 1960-м подвергался давлению со стороны советской пропаганды и преследованиям, в том числе со стороны генеральной прокуратуры СССР.
Вплоть до начала Перестройки в школьных учебниках по литературе в СССР не было упоминания о Борисе Пастернаке.
В 1986 году в подмосковном поселке Переделкино в доме, где Пастернак проживал с 1939 года, открылся

Майя Афанасьевна Змеул, больше известная как Майя Кармен, родилась в июне 1930 года в Москве, в семье героя гражданской войны, советского историка Афанасия Андреевича Змеула. Через несколько лет после рождения Майи отец возглавил Всесоюзную академию внешней торговли. Во время Великой Отечественной войны отправился на фронт и был агитатором отдела пропаганды Политуправления.

После войны Змеул становится руководителем внешнеторгового объединения «Международная книга». После окончания одной из столичных школ Майя Змеул - студентка института внешней торговли. Получив диплом, она устроилась на работу в Торговую палату.

Майя Змеул относилась к той категории молодёжи, которую называли «золотой». У дочери именитого внешторговского начальника, руководившего престижным учреждением, которое имело офисы во многих странах, было всё, о чём другие только мечтали. Мать Майи рано умерла. Отец женился во второй раз. Но с мачехой отношения наладились быстро. Дочь унаследовала отцовский характер – упрямый, прямолинейный и целеустремлённый.

В 1951 году Майя вышла замуж. Её первым мужем был внешторговский работник Морис Овчинников. Через 3 года у супругов родилась дочь Елена. Но вскоре брак рухнул. Майя встретила знаменитого на всю страну режиссёра Романа Кармена и влюбилась. Он ради неё тоже покинул семью – развёлся с женой Ниной Орловой, с которой прожил 20 лет.

Несмотря на вспыльчивый и прямолинейный характер Майи, супруги ладили. Они входили в тот слой советского общества, который назывался «элитой». Здесь было всё – престижная квартира в знаменитой высотке на Котельнической набережной, подмосковная дача, путешествия за рубеж, автомобили с личными шофёрами и посиделки с членами Политбюро. Но в 1970 году у Романа Кармена случился инфаркт. Для восстановления здоровья семья отправилась в Ялту. Там и состоялась роковая встреча Майи Кармен и .

Личная жизнь

С момента встречи с Аксёновым, приехавшим в Ялту с женой Кирой, личная жизнь Майи Кармен перевернулась с ног на голову. Это была любовь с первого взгляда, роковая страсть, которая сметала всё на своём пути. Но Кира Менделеева тоже любила мужа и не желала с ним разводиться. Такие же чувства испытывал к жене и Роман Кармен.

Василий Аксёнов и Майя Кармен начали встречаться тайком. Они вместе ездили в Сочи, Коктебель и Прибалтику. Но держать в тайне личную жизнь таких известных людей невозможно. Об этом романе судачила вся литературная богема Москвы. Как позже признался Василий Аксёнов, его однажды чуть не избил , друживший с Романом Карменом и искренне переживавшим за страдающего друга.

Их связь действительно была очень рискованной. Ведь Роман Лазаревич Кармен – Народный артист СССР и Герой соцтруда. Он корифей документального кино, снимавший кадры сдачи Паулюса под Сталинградом и подписание акта о капитуляции Германии. Более того: Кармен – личный друг самого . А Василий Аксёнов – диссидент, его всё больше ругают в прессе и почти не издают. Свой любовный роман Василий Павлович позже описал в своём автобиографическом произведении «Ожог». Там Майя Кармен названа Алисой.

Леонид Брежнев дружил с Романом Карменом

Майя так и не смогла бросить Романа Кармена. Она разрывалась между ним и Аксёновым до самой кончины Романа Лазаревича. Его не стало в 1978 году. Развода так и не произошло. Но с уходом режиссёра последняя преграда между Майей Кармен и Василием Аксёновым исчезла. После развода с Кирой Василий Павлович, наконец, смог жениться на Майе. Их совместную жизнь теперь не могло омрачить ничто, даже фактическое изгнание из страны.

В мае 1980-го влюблённые сыграли свадьбу. Отметили событие в Переделкино, на даче, где собрались близкие друзья. А уже в июле того же года 48-летний Василий Аксёнов и 50-летняя Майя с дочерью Алёной и внуком Ваней отправились в Париж. Через пару месяцев они переехали в Америку, собираясь там пожить некоторое время. Планировалось, что это будет 2 года. Но писателя оперативно лишили гражданства. Так супруги и остались в США на долгие 24 года. Майя Кармен, как и муж, работала в университете, преподавая русский язык.

В 1999 году в семье случилось огромное горе. Трагично погиб, выпав из окна, 26-летний внук Майи Иван. Но это была лишь первая трагедия, вслед за которой последовали другие. В 2004-ом Майя и Василий Аксёновы получили квартиру в Москве. Вернее, им вернули отобранную когда-то квартиру в том же доме, на Котельниках. А через 4 года у Аксёнова случился инсульт. Писатель выезжал из двора той самой высотки.

Почти 2 года Василий Павлович пребывал в коме. Перенесённые операции не спасли его. Всё это время рядом с любимым мужем находилась Майя. Вскоре ей довелось пережить новый удар. Летом 2008 года внезапно, во сне, умерла дочь Елена, приехавшая, чтобы помочь ухаживать за отчимом. А летом следующего года Майя Кармен похоронила мужа. В одном из последних интервью женщина призналась, что её держит на этом свете лишь любимый пёс Аксёнова, спаниель по кличке Пушкин.

Глава семнадцатая. Аксенов глазами женщин

…Евгений Попов: Что привлекало женщин к Аксенову?

Александр Кабаков: Я полагаю, что было два рода любви. Во-первых… или во-вторых, женщины Васю любили за то, за что они любят всех мужиков, которых они любят - за то, что он был первоклассный, первосортный, высшего качества, редко встречающийся мужик. Давай попытаемся, не в обиду будет сказано нашему писательскому брату, вспомнить хоть одного современного литератора, из которого настолько бы перла мужская сила… мужское начало. Понимаешь?

Е.П.: Ну, да.

А.К.: Лично я не знаю ни одного. То, что он был мужик, чувствовалось всеми женщинами без исключения. Извини, если уж это мною, совершенно не склонным к однополым влюбленностям, ощущалось, то уж для женщин это в воздухе было разлито. И второе, то есть, первое: Аксенова женщины всего Советского Союза и некоторые иностранки любили за то же самое, за что Аксенова любили все его читатели. Аксенов сам по себе был, как маленький Кит, лакировщик действительности. Он - чрезвычайно романтический персонаж и романтический писатель, я на этом настаиваю. Некоторые считают его модернистом или постмодернистом, но он прежде всего был романтиком, а романтиков все любят, особенно женщины. Причем это могут быть романтики чего угодно. Романтики хождения в горы, романтики оголтелого пьянства, романтики любви. Романтиков любви любят особенно, а у Васи вся любовь в его книгах исключительно романтическая. У него самое что ни на есть сексуальное, самое что ни на есть откровенное, самое что ни на есть чистое траханье - насквозь романтическое. Пример - «Новый сладостный стиль», отношения героя с героиней. Сплошное траханье - бешеное, безумное, неудержимое - и сплошная романтика - ночные разговоры по телефону, мучения, страдания… У него невозможно найти книгу без траханья, но у него невозможно траханье без романтики - чего полно у многих сочинителей, злоупотребляющих сексуальными сценами. Ну, нет этого без романтики! У него во всех сочинениях, начиная с «Коллег» и заканчивая «Редкими землями», все любовные отношения сугубо романтические. Вот за это его и любили - читатели и, в особенности, читательницы. Вот моя концепция.

Е.П.: Ну что же? Просто браво-браво. Хлопаем в ладоши.

А.К.: За «браво-браво» спасибо, а вот я ставлю вопрос, на который, я бы хотел, чтобы ты мне ответил как человек, который много лет Васю знал. А как сам Аксенов, на твой взгляд, относился к женщине… к женщинам? Считаешь ли ты, что он был не только романтическим писателем, но и вообще романтиком?

Е.П.: Ну, ты знаешь, сразу ответить на это невозможно, причем по разным причинам. Во-первых, нельзя же все время скрывать лик Аксенова под маской «лирического персонажа»…

А.К.: Нельзя, но надо. Вовсе не предполагается обнародование аксеновского Дон-Жуанского списка.

Е.П.: А во-вторых, боюсь, что у нас с тобой сейчас начнется затяжная дискуссия на тему «Что это такое - романтик в жизни». Или по жизни, как теперь повадились говорить. И входит ли, например, в комплекс романтика цинизм.

А.К.: Цинизм внутри романтики вполне имеет право на мирное сосуществование с неземной нежностью.

Е.П.: Потому что побеждает все равно романтика, да?

А.К.: Романтика никогда не сдается, я бы так сказал.

Е.П.: Я однажды спросил Василия Павловича, где он познакомился с женой Кирой. Он ответил, на танцах. Это романтика или нет?

А.К.: Романтика не в том, кто где познакомился, хоть в сортире…

Е.П.: Фу, как грубо…

А.К.: Ничего страшного. Романтика в том, как познакомился, что при этом происходило, что при этом оба влюбленных чувствовали. Тому прекрасный пример вся женско-мужская линия в одном из моих любимейших фильмов «Однажды в Америке» режиссера Серджио Леоне. Начиная от сцены с шарлоткой, ты помнишь?

А.К.: Когда мальчику его подружка обещает дать за вкусную шарлотку. Мальчик ее ждет на ступеньках и незаметно лакомство съедает. То есть, сцена романтизирует раннее сексуальное влечение. Хотя сцена почти порнографическая. Я уж не говорю о другом сюжете - о женщине, которую изнасиловали, но которая на всю жизнь полюбила насильника-бандита и становится его сообщницей. Вот это и есть романтизм. Без романтики не получается вообще ничего. Без романтики писать ничего вообще нельзя.

Е.П.: И я, отвечая на твой концептуальный вопрос, твердо заявляю: романтический писатель Василий Павлович Аксенов и в жизни был романтиком. Тому есть множество примеров. Ну, вот, например, едем мы втроем в Крым после жуткой зимы 1978/1979. Мы с Ерофеевым все время предаемся различному выпиванию и беседам на довольно, я бы сказал, скользкие и грязные темы, употребляя полный букет ненормативной лексики. Василий нас слушал, слушал, ведя машину, а потом и говорит: «Вы что лаетесь, как пэтэушники? Фразы у вас нет без мата!» И это он, которого обвиняли в обильном использовании в тексте нецензурных слов и шоковых ситуаций. Сильно он тогда, помню, раздражился! А потому, что его и в описании сексуальных отношений всегда интересовала «прекрасная тайна товарища», а не разнузданность и мерзость. И все его романтические приключения, в том числе и любовные, во-первых, занимали огромное место в его жизни, ты прав, а во-вторых, были в большой степени движителем его творчества. Он и в чужих романтических историях с заинтересованностью принимал участие, в романтических историях товарищей. Его радовала даже чужая любовь. Какое потрясающее описание чужой любви в «Поисках жанра»! Эта тетка-попутчица, которая выглядит старше своего возраста лет на десять, старухой выглядит, отчего щемит сердце и у автора, и у читателя. И ведь едет она, заметь, тоже к любимому романтику, который на каком-то там земснаряде спивается. Жалко всех!

А.К.: Вот доказательство того, о чем мы говорим - романтизации реальной действительности. Ведь одна из причин того, что она к своему машинисту земснаряда так стремится - это его уникальное сексуальное качество. Странность в том, что к концу недельного запоя в нем вдруг возникает некая такая сексуальная тяга. Причем не тяга, как желание, а тяга, как у паровоза. И вот, казалось бы, весь этот эпизод только про траханье, причем в советской повести, которая по определению своему должна быть чужда эротике. А присмотришься - нет, не только про траханье...

Е.П.: Тяга. Это интересно. И, кстати, совпадает с однокоренным глаголом тянуть, ранее обозначавшим половой акт. До появления слова «трахаться».

А.К.: Совершенно верно. Но Аксенов тут же романтизирует эту весьма скабрезную ситуацию, и у тебя, как ты выражаешься, «сердце щемит». Но я еще раз говорю: сейчас про это только ленивый не пишет. Возьми книги многих модных современных авторов - никакой романтики. Исключительно механический, грязный или отчаянный трах. Даже не порнуха или физиология, а сплошная тоска. Так же тоскливо, как быт, они и секс изображают.

Е.П.: Ну вот, опять мы в литературу скатились.

А.К.: Невозможно про писателя говорить отдельно от его литературы. Даже как бы отдельно.

Е.П.: Как ты думаешь, на основании всех этих наших рассуждений можно умозаключить, что в современной литературе веселье исчезло, эти вот элементы того веселья, которое еще от скоморохов?

А.К.: Ну, можешь называть эту энергию весельем.

Е.П.: Потому что, извини, но я, опять же, думаю, что такой веселой энергией, кроме Василия Павловича Аксенова, редко кто обладал. Ну, может, быть Владимир Семенович Высоцкий да Василий Макарович Шукшин.

А.К.: Пожалуй.

Е.П.: У Шукшина один из лучших его рассказов «Сураз» про это. И почти в каждом рассказе у него изображены эдакие различные дамочки-розанчики. Интересно, что Василий Макарович куда более критично, чем Аксенов, относился к дамскому полу, создав целую галерею законченных стопроцентных советских стерв, среди которых самая безвинная - злобная продавщица в рассказе «Сапожки», которая неизвестно почему вдруг возненавидела деревенского мужика-покупателя.

А.К.: Тому есть объяснение. Василий Палыч от кого родом? От троцкистской литераторши и от весьма образовавшегося, хоть и деревенского партработника. Он родом пускай из лагерной, но городской интеллигенции, наш Василий Павлович. А наш Василий Макарович - из мужиков, из простых, хоть и был после армии директором сельской школы.

Е.П.: Из простых?

А.К.: Из простых. И наблюдал он простых людей. Уж не сравнить их с тем хоть и пьяным, но бомондом, который так любил изображать Василий Павлович. А простые люди к этому, которое про это, всегда проще относятся.

Е.П. Проще. И чем случайней, тем вернее, вспомню я зачем-то…

А.К.: Романтизировать отношения им почти не свойственно. Вообще, степень романтизации жизни, на мой взгляд, прямо пропорциональна культурному уровню.

Е.П.: Это интересное наблюдение, но я не согласен с употреблением прилагательного «культурный». Многие так называемые простые люди органически, изначально культурны.

А.К.: Так ведь и я не про саму глубинную культуру говорю, а про ее видимый уровень. Весьма часто высококультурные люди романтизируют жизнь до полного идиотизма или до полного ее непонимания.

Е.П.: И, романтизируя, все-таки, извини меня, облегчают эту жизнь, микшируют ее трагедийную сущность, делают жизнь сносной для существования, анестезируют жизнь.

А.К.: Конечно.

Е.П.: Ну, и тем самым трагедию превращают в драму, понимаешь? Вот Аксенов - это драма, а Шукшин - все-таки трагедия. «Жена мужа в Париж провожала» - трагедия, а «На полпути к Луне» - драма. И это - не хорошо и не плохо. Это - так. Персонаж рассказа «Жена мужа в Париж провожала» влюблен в свою мерзавку-жену, отчего и кончает жизнь самоубийством. И вообще - у Шукшина в рассказах такое творится, если хорошенько приглядеться!

А.К.: Да потому, что он реалист, Шукшин, он в этих наших категориях есть не романтик, а реалист.

Е.П.: Слушай, давай отвлечемся. Ты представляешь, как бы Шукшин написал рассказ по аксеновскому сюжету? Ну вот, например (из «Ожога»), как два мужика спьяну покупают у буфетчицы бутылку дорогущего коньяка «Камю», буфетчица очень довольна, что, наконец, какие-то дураки взяли бутылку, которую она год никому не могла втюхать. Тем не менее, она тут же звонит куда надо и стучит на подозрительных проходимцев с деньгами. Ведь это вполне мог бы быть рассказ, написанный Шукшиным.

А.К.: Настоящий шукшинский рассказ, но у Шукшина все было бы другое, объяснимо и необъяснимо другое. Потому что Шукшин - реалист, а Аксенов - романтик. И я тебе знаешь, что скажу? То, что пытался излагать деликатно, ляпну попроще и погрубее. У образованных, которые с одними бумажками работают, кругом вообще все прекрасно. А простой человек, который вкалывает на земле или на заводе, - у него более трезвый, более холодный, более реальный взгляд на жизнь. Так всегда было. Любовь, как известно, выдумали поэты. А которые поэтов не читают, у тех любви нет.

Е.П.: Что же у них тогда вместо любви?

А.К.: Тоже любовь, но не та, которую выдумали поэты.

Е.П.: А как же тогда твоя замечательная теория выдержит тот факт, что Шукшина, между прочим, дамы тоже вниманием не обходили?

А.К.: Не обходили, не обходили, совершенно верно.

Е.П.: А ведь по твоему утверждению он был не романтиком, а реалистом.

А.К.: Значит, я тебе скажу такую вещь, на мой взгляд, в Шукшине, во-первых, тоже побеждало мужское начало, оно, возможно, было у него еще сильнее, чем у Аксенова. Шукшин - тоже мужик, это понятно? А во-вторых, дело в том, что к романтикам женщин тянет прямолинейно. Вот я это не очень внятно излагаю, но попробую сформулировать. Женщин к романтику тянет прямолинейно, то есть - вот он, вот он какой хороший, - думают они про романтика. А к реалистам их тянет по принципу отталкивающего притяжения. Вот он какой… все-то он знает, все видит, и меня насквозь видит, и, в общем-то он злой, он плохой. Но совсем плохих любят не меньше, чем совсем хороших. По-другому, однако не меньше. Женщин к жестокому тянет, вот, нашел я слово…

Е.П.: А может быть, к сильному?

А.К.: Нет, все-таки к жестокому. Сильные ведь тоже разные бывают. Один сильный - это такой сильный доктор Айболит…

Е.П.: Или Укроп Помидорыч по Солженицыну.

А.К.: А другой - такой жесткий, как жесть. Ценят женщины жесткость, вся классическая литература об этом… Ты что-то тяжело задумался? О чем?

Е.П.: О том, что я сегодня чувствую себя скованным, потому что боюсь чего-нибудь сболтнуть и тем самым выдать какую-нибудь упомянутую «прекрасную тайну товарища».

А.К.: Я себя чувствую точно так же и по той же причине, но я-то говорю. Однако ведь мы с тобой, еще раз напоминаю, не Дон-Жуанский Васин список обсуждаем, хотя в нем имеются звучные и неожиданные женские имена. И не конкретизируем, кто, с кем, где и когда. Мы говорим о неких фундаментальных вещах, которые вообще-то могут касаться не только Аксенова.

Е.П.: Все-таки сделай милость, расскажи хотя бы в рамках конспирации, как ты однажды встретил в Таллине влюбленных Васю и Майю.

А.К.: Рассказываю, но с купюрами, чтобы непонятно было, какой это год, чтобы никого не обижать. Однажды мы с женой Эллой, в самом начале нашей долгой совместной жизни отдыхали следующим образом - непонятно зачем целый месяц болтались в Эстонии, шатались по Таллину. С целью купания, как и все люди, ездили в Кадриорг, значит, в таллинский парк, где море, пляж. Помню, было там дико холодно и неуютно. Песок в глаза летел, и обязательно, где ни ляжешь, через некоторое время вылезает из-под этого песка корень сосны, которого только что там не было. Вылезает и впивается тебе в тело. Мне это сильно не нравилось, да я и вообще не большой любитель пляжа. Ну, вот мы и сидели в этих таллинских европейских кафе, пили кофе с вкуснейшими всякими булочками, чувствовали себя наконец-то почти европейцами. И вот однажды мы выходим на улицу Лабораториум, воспетую Аксеновым…

Е.П.: … в «Звездном билете». Название этой улицы, благодаря Аксенову, знали все подростки, юноши и девушки страны, вообще все его читатели.

А.К.: Да, да, да. Улица Лабораториум. Это такая странная улица. В нее войдешь с одной стороны и видно оттуда ее конец с другой, она короткая, и если кто-то с того конца войдет, то не разминешься. Она узкая: с одной стороны городская стена, высокая, старая, а с другой стороны гладкие стены домов с окошками только в верхних этажах. Такой коридор каменный. И мы вошли туда, и я говорю своей жене: «Здесь витает дух Василия Павловича». При этих моих словах с той стороны на эту улицу входят Василий Павлович и Майя Афанасьевна. Вот тогда Вася нас и познакомил, несколько часов провели мы вместе. Майя была совершенно очаровательна, можно сравнивать ее с куклой Барби, которой тогда еще не было, но сравнение выйдет немножко такое обидное. Поэтому я скажу, что у красавицы Майи был тогда типаж Мэрилин Монро…

Е.П.: Не Брижит Бардо?

А.К.: Нет, Мэрилин Монро. Причем вот той Мэрилин Монро, знаменитой Мэрилин Монро, того знаменитого кадра, где ветер из подземной вентиляции ей подол платья задирает.

Е.П.: Да, да, да.

А.К.: И взлетает ее платье! Вот Майя была именно такая, даже и платье на ней было похожее. Очаровательная Майя. Мы бродили по таллинской брусчатке, она стерла ноги и, нимало не смущаясь, сняла босоножки и дальше ходила босиком, взяв босоножки в руки. Надо заметить, прекрасные у нее были и ноги, и босоножки, и в прекрасном она была платье… Вот. И Вася был весь джинсовый, супермодный…

Е.П.: Извини, что перебиваю, но она мне как-то показала некий свой джинсовый костюм ценою в тыщу долларов, что по тем временам было, примерно, как десять тысяч сейчас. Ей этот костюм, по ее рассказу, подарил чуть ли не сам Берт Ланкастер.

А.К. Нет, тогда она была в платье. Было еще далеко до их отъезда в Америку.

Е.П.: Понятно.

А.К.: Бродили мы, бродили, я со свойственной мне тупостью так бы и дальше с ними ходил, но жена меня ткнула и сказала: «Оставь влюбленных в покое. Ну, встретились, ну, побыли, но все уже, надоели мы им, мы им совершенно не нужны…»

Е.П.: Э-э! Жена-то у тебя поумней будет, чем ты.

А.К.: Это не очень трудно, быть умней, чем я. Особенно в таких вот тестах на сообразительность. Прелестный был день с этим его Васиным появлением на словах о витающем его духе! Я им, конечно, тут же рассказал, что только что Васю призывал-вспоминал, и мы все очень смеялись. Да. Это было явление такой, я бы сказал, прелестной пары, которая вполне конкурировала с окружающим как бы европейским пейзажем, была, пожалуй, даже куда более космополитична, чем этот таллинский и одновременно советский пейзаж. Зачем я это все тебе рассказываю?

А.К.: Это абсолютно так, но это вовсе не означает, что все в него были влюблены, все-все-все. Он всем нравился - это да. Но «нравиться» и «быть любимым» - вещи разные. Знаешь, съезжая с темы женщин чуть-чуть в сторону, зададим вопрос - а кому, собственно, не нравился Аксенов? Его враги - это нормально, завистники - тоже. Но вот кому он именно что не нравился - даже не как писатель, а как человек, человеческий тип, персонаж? А я тебе скажу кому, я этих людей знаю, высказывания их читал - людей закомплексованных, убогих. Бог которых обидел, и которые от этого озлели. Вот таким людям Аксенов категорически не нравится, потому что он им противопоказан. Понимаешь? Я вот знаю одного, ну, по моим-то меркам, молодого такого литератора, журналиста, кто-нибудь из современных назвал бы его культурологом или еще как-нибудь… Так вот, этот «культуролог», когда писал об Аксенове, прямо трясся в текстах от бешеной ненависти к нему. Тебя и меня он тоже упоминает, но мы там всего лишь в перечислении моральных уродов. А почему такая ненависть? Да потому, что на этого литератора посмотреть достаточно по-простому, чтобы все понять: его бабы не любят.

Е.П.: Ну, фрейдизм какой-то ты развел!

А.К.: Да, очень простой фрейдизм, если ты это житейское наблюдение считаешь фрейдизмом. Те, кого бабы не любят, очень не любят тех, кого бабы любят.

Е.П.: Знаешь, ты вспомнил про относительно молодого литератора, а я-то знаю одного литератора очень известного, у которого при упоминании имени Аксенова аж трясучка начинается...

А.К.: Этот тоже известный, хоть и молодой.

Е.П.: А мой известный литератор - сверстник Аксенова. И если по Чехову в человеке «все должно быть прекрасно», то для него, этого литератора, в Аксенове отвратительно все: «и лицо, и одежда, и душа, и мысли».

А.К.: Все то же самое! Товарища бабы не любят. И не то, чтобы он Васе завидовал, что Васю бабы любят, а его - нет! Он оттого, что его бабы не любят, стал таким вот аксеноненавистником.

Е.П.: Думаю, Вася это понимал.

А.К.: Понимал прекрасно.

Е.П.: Помню, что в каком-то его рассказе, я название забыл, там спортсмены некие, и один из них, жовиальный весельчак, другому, унылому, говорит: «Я с девчонкой познакомился, пошли, у нее подружка есть». А унылый и закомплексованный спрашивает: «Девчонка красивая?» - «Красивая», - отвечает весельчак. - «Ну, у красивых подружки всегда некрасивые», - констатирует пессимист.

А.К.: Немножко это из другой оперы. А я тебе вот что скажу, я до этого только что додумался, следи за моей мыслью: вот те писатели, которые не Аксенов, они о плотской любви пишут с точки зрения тех, кого бабы не любят. Поэтому для них плотская любовь - исключительно одно траханье. А Васю бабы любили. И для него любая любовь - и плотская, и самая что ни есть возвышенная - все равно, это… ну, радость, потому что как же иначе? Ведь бабы-то его любят! Для него это радость всегда. А для этих - не радость, потому что их бабы не любят, даже если с ними вовсю трахаются. И изображение плотской любви в большей части современной литературы - это изображение сделано людьми, которых не любят женщины, поэтому оно такое тоскливое.

Е.П.: Все, на этой мудрой сентенции и заканчиваем… Про сентенцию говорю без иронии.

А.К.: Почему заканчиваем?

Е.П.: Потому что - финал, финальная точка темы. Сложное действительно сводится к простому - «Он бабам нравился за то, чего не должен знать никто» - как некогда пел Вилли Токарев.

А.К.: При чем здесь Токарев? Пошлость ни к селу, ни к городу…

Е.П.: Ну, плохая шутка, согласен. Кстати, и весь «МетрОполь» вершился в антураже романтических отношений. Инна Львовна Лиснянская и Семен Израилевич Липкин именно в это время оформили свои многолетние отношения, Фридрих Горенштейн нашел свою рыжую Инну, а Вася сочетался законным браком с Майей. При свидетелях, каковыми были Белла Ахатовна Ахмадулина и Борис Асафович Мессерер. Ну, и Майя вдруг превратилась из советско-светской дамы в подругу «лидера оппозиции». Кстати, так назвала однажды Аксенова в не только моем присутствии лет за десять до перестройки странно прозорливая писательница Виктория Токарева.

А.К.: Вот я и говорю. Атаманшей «МетрОполя» была Майя Афанасьевна.

Е.П.: Да, Майя с радостью во всем этом участвовала. Она и кормила, и поила нас в своей квартире на Котельнической набережной, когда мы туда приходили время от времени. То есть, в Москве было три «метрОпольских» точки: однокомнатная квартирка Евгении Семеновны Гинзбург около метро «Аэропорт», мастерская Бориса Мессерера на улице Воровского, и Майина квартира в Котельниках. Я, кстати, забыл сказать, что и сам именно тогда встретил свою будущую жену Светлану, а в 1981 году Белла стала свидетельницей уже на нашей свадьбе, когда Васю товарищ Брежнев уже лишил советского гражданства. Говорю же - сплошная романтика. Может, еще и поэтому «МетрОполь» занимает такое важное место в жизни каждого из нас. А не только потому, что мы занимались делом, запретным в советской стране.

А.К.: Не удержусь добавить, что в советской стране и любовь была делом запретным. По крайней мере, не сравнимым с любовью к социалистической родине.

Е.П.Позволь тебе со свойственной мне тягой к демагогии заявить, что, в отличие от любви к социалистической родине, любовь к женщине и любовь к литературе - это together forever, вместе навсегда.

А.К: Жень! Еcть хорошо тебе известный роман Джорджа Оруэлла «1984». Все говорят, что это роман о тоталитаризме. Но я, прочитав его еще в незапамятные времена, убедился, что роман этот прежде всего о запретной любви. И о том, что тоталитаризм с любовью борется, как с вещью опасной. Поэтому, я считаю, занятие любым запретным делом, ну, например, выпуском бесцензурного альманаха - подходящее время для любви. Что ты и подтвердил, перечислив, сколько народу в это время у вас там… это… повлюблялось, у кого возникли или как-то повернулись отношения.

Е.П.: Я еще думал о том, что женщины даже в Советском Союзе всегда хотели жить более возвышенно, порядочно, достойно, чем это им диктовали внешние обстоятельства. Потому их, может быть, и тянуло неосознанно к Аксенову, может, это еще одна из причин его успеха. У читателей вообще, у женщин в частности.

А.К.: Глупо и малохудожественно, когда соавторы все время соглашаются друг с другом, но здесь ты сказал то, что и я хотел. Женщинам советская жизнь не нравилась куда больше, чем мужчинам, пусть даже они и воевали с ней меньше. Так они вообще почти всегда воюют меньше, они по-другому живут, чем мужчины, они - кроме по-житейски глупых - устраиваются, пристраиваются к обстоятельствам, а не воюют с ними. А не нравилась им та власть по естественным и уважительным причинам. Им надеть на себя было нечего. Сапоги стоили три зарплаты, и достать их было нельзя. А дальше можно перечислять все, что угодно…

Е.П.: Очереди за этим самым… за суповыми наборами. Пьяные мужики перед телевизором. «И денег нету на аборт», как писал замечательный поэт Александр Величанский.

А.К.: И запретное дело должно было стимулировать запретную любовь. Для того чтобы эту запретную любовь сделать открыто счастливой. Как у Липкина и Лиснянской, как у Васи с Майей.

Е.П.: Интересно. Ведь и «Ожог» - это роман, в сущности, о любви. Может быть, и вся литература о любви?

А.К.: Нет, нет, успокойся. Не вся. Но у Васи литературы не о любви нет.